Философия и религия Ф.М. Достоевского - Попович Иустин (читать книги без .txt) 📗
«Смирение любовное — страшная сила, изо всех сильнейшая, подобной которой и нет ничего» [338]. Смирение — единственная сила, которая может победить любой вид сатанизма: сатанизм ума, сатанизм сердца и воли. «Смирение — единственная добродетель, неподражаемая для бесов» [339]. Со смирения начинается христианство, без смирения оно невозможно. Смирение — это весьма сложное сплетение чувств и мыслей. Быть смиренным — значит быть нищим духом. Нищий духом человек — тот, кто всем существом своим чувствует, что его дух крайне нищ по сравнению с Духом Божиим, что его жизнь — полное нищенство по сравнению с богатством жизни Божией. Нищий духом человек — тот, кто уничтожил гордость в корне, кто гордынеумие заменил смиренноумием и весь мир воспринимает через категорию смирения. Как гордость, гордоумие является началом всякого греха и зла, так смирение, смиренноумие является началом всякой добродетели и добра, началом христианства. Но не только. Нищета духовная есть первое блаженство, которое вводит во все остальные христианские блаженства и которое приводит на землю Царство Небесное, осуществляет его на земле, делает его присутствующим, близким, реальным. Ибо сказано: Блаженны нищие духом, ибо тех есть Царство Небесное. Сказано, что «тех есть Царство Небесное», а не «будет». «И воистину верно, что когда люди эту мысль поймут, то настанет для них Царство Небесное уже не в мечте, а в самом деле» [340]. «Если человек не имеет крайнего смирения, смирения во всем сердце своем, во всем уме своем, во всем духе своем, во всей душе и теле своих, он не может унаследовать Царства Божия» [341]. Смирение — это неизмеримое и чрезвычайно тонкое чувство и осознание своей незначительности, что проявляется в непрестанном самоосуждении, в постоянном неверии в свой разум, в ненависти к воле своей [342], в отрешении от всего своего.
Дух смиренной ответственности пронизывает все, что воистину православно. Чувство и осознание своей личной всегрешности побуждало многих людей к необычайным подвигам смирения и покаяния. Это чувство привело величайшего русского святого Серафима Саровского (J1833) к необычайно тяжкому подвигу: он тысячу дней и тысячу ночей провел, молясь Богу непрестанно молитвой мытаря: Боже, милостив буди мне грешному! Ночи он проводил в лесу, коленопреклоненно на камне, а дни — в своей келье, коленопреклоненно тоже на камне. Это чувство всегрешности, эта покаянная печаль, это суровое самоосуждение, по мнению Достоевского, заполняет душу русского народа, русскую историю, все, что есть православно [343]. Это чувство заполняло всю жизнь великого Оптинского старца Амвросия, которого Достоевский посещал. Это чувство заполняло всю деятельность великого русского пастыря, отца Иоанна Кронштадтского, который недавно умер. «Считай себя самым большим грешником, — учит отец Иоанн, — более тех, которые тебе таковыми кажутся или на самом деле таковыми являются; почитай себя хуже и ниже всех» [344].
Христоустремленным православным сердцем своим Достоевский прочувствовал и опытно познал со всеми настоящими православными философами, что личность человеческая только самоотверженным подвигом веры спасается от грязи релятивизма и выходит на путь, который ведет к вечному смыслу и в жизнь вечную, который через христоликое смирение, молитву, самоотречение ведет к полному и окончательному соединению со Пресветлым и чудесным Ликом Богочеловека Христа.
Глава 3. Философия любви
Через надразумные подвиги веры, молитвы, смирения человек освобождает себя, выносит все содержание своего существа из стального шара времени и пространства и помещает его в Вечность и беспространственность. Человек становится прыгуном, который самоотверженным сальто–мортале выпрыгивает из времени в Вечность, отрекается от всего временного и пространственного, отрекается от души своей, сердца своего, ума своего, отрекается от своего «я», своего эгоистического закона: «я = я» и переходит в не–я. Посредством подвига веры человек засевает зерно личности своей в неизведанные глубины Вечного и Невидимого. Посредством подвига молитвы зерно распадается, умирает и врастает в сердце Невидимого. Посредством подвига смирения человек приходит к пламенному ощущению и жгучему осознанию, что зерно его существа неизмеримо мало, мелко и незначительно по сравнению с беспредельной и абсолютной ценностью Личности Христа, что оно получает свою непреходящую ценность лишь тогда, когда сливается органически со Христом. Но весь этот процесс самоотверженного упражнения себя, перенесения себя из временного в вечное, весь этот кенозис, есть не что иное, как детально осознанная и осуществленная первая и наибольшая заповедь: Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею [345]. В результате такого молитвенного упражнения все сердце, вся душа, весь ум, вся крепость человеческой личности умирает, истаевает в Боге. Весь человек обитает в Боге, молитвенно соединяется с Ним до чудесной близости. Воспитуемый молитвой, он постепенно обретает все больший и больший молитвенный опыт, все более святые добродетели, пока наконец не обретет средоточие всех добродетелей — любовь.
«Любовь выше молитвы» [346], выше всех остальных добродетелей — настолько выше, насколько Бог выше всех добродетелей, потому что Бог есть любовь [347]. Бог не только имеет любовь, но Он Сам есть любовь, «ибо любовь — не именование, а Божественная сущность» [348]. Любовь — не только «res Dei», но и «substantia Dei», Его «esse» [349]. Как любовь Бог абсолютен. Он бы не был абсолютной любовью, если бы был только любовью к иному, к условному, к преходящему, к миру; тогда бы любовь Божия зависела от условных сущностей и была бы не абсолютной, а случайной. Бог — абсолютная сущность, потому что Он — субстанциональный акт любви, акт–субстанция. Любовь является сущностью Божией, Его собственной природой, а не только Его атрибутом [350]. Поэтому невозможно обрести чувствование и познание этой Абсолютной Любви, если человек лично и опытно не переживет первую ц наибольшую заповедь, если субстанциональным актом христоустремленной любви все существо свое не перенесет во Христа. Сущность Божия ищет сущность человеческую. Невозможно прийти к познанию Истины путем рационалистическим, покровным, несущественным, феноменалистическим, арианским. К реальному познанию Вечной Истины приходят путем обретения любви, которая является сущностью Божией, путем реального соединения с Богом, путем обожения. Иными словами: личным переживанием и усвоением первой и наибольшей заповеди человек входит в природу Божию, становится причастником Божеского естества [351]. Погруженный весь в Бога, он постепенно и таинственно проходит процесс обожения: обоживаются его сердце и душа, ум и все силы. Чем глубже и сильнее проникает Божия природа в его природу, тем больше наполняется он богочеловеческой любовью, тем больше погружается в неизведанные глубины Троического Божества, где тайну Божества открывает людям Дух Святой [352]. Ибо кроме Духа Божия никто не знает, что есть в Боге [353]. Человек как человек не может реально, сущностно познать Бога. Но, как написано: и не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его [354], и только любящим Его, причастиикам Его естества. Любовь вводит человека в глубины Божии и делает его способным познать то, что для небоголюбивых людей неизвестно. Любовь — это путь и способ истинного богопознания. Через веру, молитву и смирение человек являет себя Богу; через любовь — Бог являет Себя человеку. Через веру, молитву и смирение человек открывает себя, вносит себя в Бога; через любовь — Бог открывает Себя, вносит Себя в человека. Через веру, молитву и смирение человек отдает себя Богу; через любовь — Бог отдает Себя человеку. Через веру, молитву и смирение человек уверяется в Боге; через любовь — Бог уверяется в человеке. Через веру, молитву и смирение человек принимает Бога; через любовь — Бог принимает человека. Любовь — Божий ответ на веру, молитву и смирение человека. В отношении к Богу: человек есть вера, молитва и смирение; в отношении к человеку: Бог есть любовь, милость и сострадание. Человек может быть творцом веры, но никогда — любви; Бог — единственный Творец любви. Вера — это подвиг; любовь — это дар. Через веру, молитву и смирение человек принимает Бога как сущность, смысл и цель своей личности; через любовь — Бог принимает человека как содержание Своей жизни: соединяется с ним до богочеловеческого единства — становится Человеком, чтобы человека сделать Богом, становится тем, что есть человек, чтобы человек стал тем, что есть Бог.
